В Оксфорде отказываются от классической музыки в рамках борьбы с расизмом

Старейшее британское издание Telegraph разразилось довольно едкой статьей, в которой комментирует инновации шагающих в ногу со временем профессоров Оксфордского университета.

Эти профессора, замечает издание, близко к сердцу отнеслись к движению Black Lives Matter, и, преисполненные участием в его борьбе с расизмом, в рамках этой священной борьбы рассматривают план отказа от классической музыки и нотной грамоты в принципе. 

Как это ни печально, но классическая музыка и нотная грамота, по их мнению,  «слишком колониальны», музыкальная нотация является частью «колониальной репрезентативной системы», а Бетховен и Моцарт (не говоря о Бахе) «причастны к превосходству белых». Еще более удручает профессоров то, что само музыкальное образование в его нынешнем виде сосредоточено на «белой европейской музыке времен рабства». Преподавание нотной грамоты — это просто какой-то позор, настоящая «пощечина» цветным студентам, утверждают профессора. Ведь нотная запись, при всей своей омерзительности, так и «не избавилась от связи с колониальным прошлым».

Разумеется, такое положение дел не может оставаться прежним. Его необходимо менять, и в плане неустанной борьбы с белой гегемонией, «деколонизировать» изучение музыки.

Развитие музыкального образование Оксфорд намерен отныне вести по пути «более инклюзивного ребрендинга». Можно ли, после всех ужасов рабства, заставлять студентов учиться играть на фортепиано или дирижировать оркестром? Это само по себе чудовищно, а кроме того, «структурно центрирует белую европейскую музыку», что, в свою очередь, причиняет нестерпимые страдания цветным студентам. Отдельный ужас состоит в том, что и «подавляющая часть преподавателей — белые мужчины».

Однако спасение есть. Отныне изучение классической музыки в Оксфорде заменят такие предметы, как «Музыка африканская и африканской диаспоры», «Этническая музыка» и «Поп-музыка», в рамках которых студентам будет предложено изучение творчества поп-звезды Дуа Липы, получившей премию Грэмми 2021 и рэпа. Что же касается белых гетеросексуальных профессоров Оксфорда, то им, вероятно, остается лишь скорейшее, желательно, немедленное,  самоискоренение. 

 Если все это вам кажется совершенным сумасшедшим домом, то, вы, с одной стороны, конечно, будете правы. Однако, с другой стороны, то, что вы только что слышали — вовсе не эксклюзивное безумие нескольких выживших их ума леваков с профессорскими дипломами. Дела обстоят гораздо, гораздо хуже. Подобные взгляды давно уже не эксклюзив, а норма. Профессорские кафедры европейских и американских университетов ультра-левые захватили еще в 1960-е. Сегодня же эта зараза достигла и обычных школ. Особенно, привилегированных. https://vz.ru/opinions/2020/12/29/1077942.html

Что это — вырождение? Запад уничтожает сам себя своими собственными руками? Да, можно сказать и так. Но точнее будет назвать это настоящим большевистским переворотом, который происходит у нас на глазах. Только идет он несколько иными путями и методами, нежели то, как это мы знаем по нашему 1917-му. И, конечно, Оксфордские профессора — не первые замечательные люди, которые начали эту священную борьбу. История, которую мы расскажем, не только занимательна и поучительна, но так же  открывает глаза на настоящее положение дел в сегодняшнем дивном мире.   

Целенаправленная борьба с классической традицией в музыке (и не только) шла на протяжении всего ХХ века и велась одновременно на многих фронтах. Но мы сосредоточимся лишь на двух именах, наиболее ярких — Арнольде Шёнберге (1874-1951) и Теодоре Адорно (1903-1969). 

Начнем с первого. Дитя венского еврейского квартала, музыкант-самоучка, Шёнберг добился успеха как композитор в 30-летнем возрасте. А в 1920-х гг. — время революционное во всех смыслах не только в России, но и Германском мире, — изобретает собственную систему «12-тональной музыки». Отбросив классический семиступенный звукоряд, плод многовековых трудов европейской традиции, Шёнберг заменил его атональной двенадцатиступенной «серией», где все звуки оказались равны и равноправны. Как демократично, не правда ли?

Говорят, архитектура — застывшая музыка. И действительно, европейская музыка создавалась в христианских храмах и строилась по тем же иерархическим принципам и канонам. Но сколько же можно было это терпеть? Теперь место храма и голос Бога должны были заменить рев мятежных улиц и смятенных толп. Двенадцатитональная система Шёнберга, которую маэстро назвал «додекафо́нией» (от греч. δώδεκα — двенадцать и греч. φωνή — звук), отрицала всякую иерархию, признавая лишь абсолютное равноправие «серий» из «двенадцати между собой соотнесённых тонов». Правда, никакой философской интерпретации своей системы Шёнберг не оставил. Этим занялся другой наш герой. 

Теодор Визенгрунд Адорно родился 11 сентября 1903 году во Франкфурте-на-Майне в зажиточной семье виноторговца. Во Франкфуртском университете он изучал философию, музыковедение, психологию и социологию. Там же познакомился с Максом Хоркхаймером и Альбаном Бергом, учеником Шёнберга. Увлёкшись фрейдизмом, он  становится активным сотрудником института социальных исследований, так наз. Франкфуртской школы социологии. Как ученик Шёнберга и апологет «нововенской школы», Адорно оказывается главным теоретиком «нового искусства» Франкфуртской школы. 

Что такое эта Франкфуртская школа? Это была сплоченная кучка еврейских интеллектуалов-коммунистов, понявших, что разрушения христианской цивилизации для построения счастья на всей планете недостаточно. И что прежде, чем разрушить традиционную цивилизацию, надо разрушить традиционного человека и традиционную культуру. Для этого франкфуртцы скрестили марксизм с фрейдизмом и с энтузиазмом принялись за дело. В уйме книг, написанных ими за время существования школы, вся прежняя христианская цивилизация и культура объявлялись буржуазными, фашистскими и авторитарными. И, следовательно, подлежащими уничтожению. Уничтожению подлежал и сам прежний «авторитарный человек» — то есть, прежде всего, белый гетеросексуальный мужчина и традиционная семья.  

Так, в книге «Диалектика просвещения», написанной Адорно вместе с Максом Хоркхаймером, вся западная цивилизация (включая Римскую империю и христианство) объявлялась клинической патологией и представала бесконечным процессом подавления личности и утраты индивидуальной свободы. В «Авторитарной личности» (1950) муссируется всё та же любимая мысль Адорно: «авторитарную личность» (т.е. фашиста, по его мнению) порождает традиционное воспитание авторитарной семьи, церкви и государства, подавляющих её свободу и сексуальность. Следовательно, во избежание воспроизведения подобной личности, необходимо сломать саму авторитарную систему образования и классической культуры. «Любые попытки добиться примирения между общим и частным всегда будут означать ликвидацию частного»; «Счастье может заключаться только в индивидуализации, в полном уходе из общества» — вот ведущая (и, в общем, единственная) мысль Адорно, и, в сущности, вся его философия. В этих и других книгах франкфуртцев европейским народам предлагалось разрушить все свои культурные, национальные, семейные связи, и обратиться в низко организованный сброд, а всевозможным маргиналам и меньшинствам принять бразды правления. 

На волне молодёжной революции 60-х «Диалектика просвещения», «Авторитарная личности» и другие книги франкфуртской школы станут фактической программой студенческого движения и неомарксизма. А позднее — настоящим тараном в руках лево-либеральных сил в кампаниях по борьбе с «расовой дискриминацией» и прочими предрассудками консерваторов. В сущности, перед нами уже фактически полностью готовая идеология политкорректности, как мы её знаем сегодня по движению БЛМ и политическим программам Демпартии США.

Но вернемся к музыке. Чтобы уничтожить классическую традицию, нужно взять немецкий романтизм, скрестить его с левой идеологией и взорвать изнутри — эту мысль Адорно последовательно развивает в таких работах как «Философия новой музыки», «Введение в социологию музыки», в «Эстетической теории» и т.д…

Двенадцатитоновая музыка Шёнберга, убеждает читателя наш философ, освобождает от принципа господства и подчинения, возвращает к истинной музыкальности экспрессивного языка. А через разломы и расщелины бывшей целостности в мир врываются жалобы и стоны непримиренной действительности… Если прежняя музыка была «языком ангелов» и стремилась к «преображению страстей», то новая — должна стать голосом «непросветлённого страдания» маленького человека, каждой «страдающей единицы», её боли и ужаса. Все же прежние иерархии, как не отвечающие стремлениям индивида, требовали, согласно Адорно, упразднения. 

Музыка в видении нашего философа оказывалась неким «социальным шифром». Социальная и музыкальная системы как бы отражали друг друга. Возьмём, например, отношения дирижера и оркестра: что это, как не прямая модель общества подавления? Дирижёр подавляет оркестр, оркестр в свою очередь ненавидит дирижера. Как тотальность, внутренне расколотая и расщепленная, оркестр являет собой микрокосм общества, раздираемого антагонизмами, где власть одного непомерно разбухает за счет бессилия всех… «Оркестр — политическая единица, в котором разыгрывается драма осуществления власти» (То ли дело рэп — не правда ли?) При этом музыка — продолжает Адорно, — это единственная область, где человек может схватывать настоящее, настоящее, которое способно длиться. Поэтому именно музыке дано ломать застывшие формы, «разрушать законченность» общественного бытия, «взрывать» тот «затвердевший» социум, который есть лишь «кунсткамера, имитирующая жизнь». 

Итак, не только традиционная классическая музыка должна быть разрушена, но новая,  модернистская, авангардная музыка должна быть положена в центр будущей революции — вот настоящая мысль Адорно. «Музыка — это пороховой заряд в центре мира», как заметил другой неомаркист Эрнст Блох.

В 1930-х годах франкфуртцы бегут из ставшей неуютной Европы в США, где продолжат свою культурную работу, которая еще через пару десятилетий громыхнет молодежной революцией 1960-х. Кумирами бунтующей молодежи станут франкфуртцы Маркузе и Адорно, эти маркс и энгельс новых левых. Восстание детей против родителей, сексуальная свобода, пренебрежение своим социальным статусом, ненависть к традиционной культуре, патриотизму, гордости за свою расу, нацию, семью — все эти идеалы, насаждаемые франкфуртскими философами, получат яркое выражение в революции 60-х. И станут основой новой ультралевой идеологии, которую глобализм и его политический форпост — Демпартия — транслируют сегодня в массы. Итак, вот, на самом деле, с чем мы имеем дело. С продолжающейся на наших глазах мировой большевистской революцией, спонсируемой всей мировой банковской системой, продвигаемой всей мировой системой СМИ и транслируемой всей политической либерально-демократической системой современного Запада. 

Парочка сумасшедших профессоров, говорите?

                                                                       Владимир Можегов

Теги: Оксфордские музыкальные новации, А. Шенберг, Франкфуртская школа, необольшевизм, новые левые, Т. Адорно, колониализм классики,  уничтожение традиций классической музыки, рэп