В прошлой статье (««Перл-Харбор ХХ1 века»: самая масштабная провокация неоконов») мы рассказали о тех, кто находился у рычагов власти в Америке в один из самых трагичных моментов ее современной истории, и кому была по-настоящему выгодна эта трагедия. Но кто же такие неоконы? Пока мы не узнаем этого, нам много останется непонятным в событиях 9/11.

Стремительное восхождение этой группы на олимп американской власти во времена Рейгана, и, особенно, Бушей, породило огромный интерес к феномену «неоконсерватизма» и немалый корпус исследований и материалов (трактовок, мифов и фигур умолчания), в которых, как водится, проще запутаться, чем отыскать истину. 

Прежде всего, комментаторам бросалась в глаза сплоченность и влиятельность этой группы, которую, ввиду ее крайней малочисленности (сотня-другая голов на поверхности), трудно было назвать «движением». В то же время отсутствовала и партийная структура: не движение, не партия, скорее – закрытый клуб, неформальное объединение председателей всевозможных комитетов, редакторов газет, журналов, публицистов, политиков. Говоря обобщенно, — интеллектуальных менеджеров, которых отличал крайний милитаризм и религиозно окрашенная риторика. Конечно, не ускользала от внимания и всемерная поддержка ими Израиля.

Публичный патриотизм, воинственность и религиозный пыл тех, кого в Америке привыкли видеть либералами, вызывал удивление традиционных консерваторов. Быть может, это израильские патриоты и еврейские консерваторы, то есть, религиозные сионисты? – язвительно спрашивали они? Во всяком случае, бывший редактор «WallStreetJournal», влиятельный неокон Макс Бут охотно признавал «привязанность к Израилю» ключевым догматом неоконсерватизма.

Все это, однако, не раскрывает ещё существа дела. Несмотря на совпадение взглядов по некоторым вопросам, старались дистанцироваться от неоконов и такие мастодонты американской политики, как Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер (последнего особенно не жаловали сами неоконы). 

Традиционно, большинство американских евреев голосуют за демократов, и в те судьбоносные выборы также голосовали за Гора, а не за Буша. Самого же Буша к власти привели, в большой степени, протестантские фундаменталисты. Ответ, одним словом, не упирается в «заговор сионских мудрецов» («Протоколы неоконсервативных мудрецов» – как называлась едкая статья неокона Джошуа Муравчика в «Commentary» в сентябре 2003). Ответ мы получим не раньше, чем внимательно вглядимся в историю этой клики. 

Само словечко «неоконсерватор» появилось в 1973 г. Так американский консерватор Майкл Харрингтон иронично назвал группу либеральных интеллектуалов, занявшую крайне нетипичную для либералов позицию: за холодную войну до победного конца, милитаристскую пропаганду в чисто манихейском духе и религиозную риторику «борьбы добра и зла». Группа (прежде всего, в лице своего вождя и идеолога Ирвинга Кристола) с удовольствием подхватила и приняла это имя.

В американский политический истеблишмент уже окрещенная «неоконсерваторами» группа вошла в составе команды сенатора-демократа от штата Вашингтон Генри «Скупи» Джексона, крайнего ястреба и идеолога холодной войны. 

В это время в рядах помощников Джексона мы уже видим людей, которые займут высокие посты в администрациях Рейгана и Буша. Это, прежде всего, Пол Вулфовиц, 25 лет проработавший в Пентагоне, Ричард Перл, Элиот Абрамс, Дуглас Фейт и др.

В годы разрядки неоконы развернут лихорадочную деятельность по реактивации холодной войны, резко выступив против политики Никсона-Форда. Если Никсон и Киссинджер выступали за сохранение двуполярного мира, считая, что Соединенным Штатам следует поддерживать равновесие с Советским Союзом, то идеология неоконов была прямо противоположной: никаких компромиссов, никаких договоров: только тотальная война с Советами до победного конца!

В 1976 г. ими будет возрожден так наз. Комитет по Существующей угрозе (Committee on Present Danger), основанный еще в 1950 году Максом Кампельманом. Именно с помощью этой внепартийной структуры, собирающей в кулак всех вашингтонских ястребов обеих партий, неоконам удастся переломить политику разрядки. 

Другим мощным орудием неоконов станет правозащитная тематика. Именно ими будет разработана «Поправка Джексона-Вэника» (Ричард Перл), увязывающая экономическое сотрудничество с СССР с иммиграцией советских евреев, поддержкой советских диссидентов (Хельсинская группа) и др.

Однако сенатор «Скупи» Джексон не оправдает надежд: дважды приняв участие в президентских выборах – в 1972 и 1976-м гг. — он оба раза потерпит неудачу. Когда же на волне культурной революции 60-х в демократической партии грянет «либеральная революция МакГоверна» (именно тогда впервые явится на политическом небосклоне звезда Билла Клинтона, «красы и гордости поколения Вудстока»), неоконы по «мосту» «Комитета» переберутся в стан консерватора-республиканца Рональда Рейгана… 

Они помогут прийти Рейгану к власти, начав работать с протестантскими проповедниками – огромной, как оказалось, силой, и активировав в его пользу голоса религиозных фундаменталистов. И займут в кабинете нового президента важные места, сев на ключевые внешнеполитические посты (Ричард Перл, Макс Кампельман, Эллиот Абрамс). Тогда же в администрацию Р.Рейгана (а затем Дж. Буша-ст.) вольются протеже Перла-Вулфовица, «молодая поросль» неоконов, тесно связанная с Моссад: Дуглас Фейт, Стефан Бриен, Дэвид Вюрмсер, Дэвид Фрум.

Главной задачей неоконов в кабинете Рейгана снова станет бескомпромиссная война с СССР. Гораздо позднее, в 2000-м, будучи уже советником Буша-мл, Ричард Перл говорил: «во времена администрации Никсона американская внешняя политика смирилась с неизбежностью существования Советского Союза. Задача ее состояла в удержании равновесия с СССР, и в глазах большинства экспертов и практиков было абсолютно невообразимо, что Советскому Союзу можно бросить вызов — настолько фундаментальный, что он, в конечном счете, прекратит свое существование. Такие взгляды были слишком провидческими, и Рональд Рейган был первым американским президентом, который предвидел конец Советского Союза — и последним, поскольку он сыграл ключевую роль в реализации этого конца».

Неоконы искусно направляли внешнеполитический курс Рейгана. Именно они внушили ему идею представить СССР «Империей зла». Майкл Ледин напишет книгу «Сеть террора», уверяющую в том, что вся мировая террористическая сеть находится в руках Москвы. Это, конечно, было полной чушью. Но новый глава ЦРУ Кейси убедит Рейгана, и в 1983-м тот подпишет указ о ведении тайной войны против «Оси зла». 

Другой крайне успешной выдумкой неоконов станет Программа ПРО («Звездных войн»), — чистейший блеф, направленный на разорение экономики СССР. «Программу “Звездные войны” многократно критиковали, и в первую очередь внутри Соединенных Штатов, за ее якобы принципиальную неосуществимость. Но противник не мог знать наверняка, и попытки ответных мер, к тому же пришедшиеся на период резкого падения цен на нефть, окончательно подорвали советскую экономику», — говорил впоследствии Перл.

Важной вехой борьбы с СССР стало создание Аль-Каеды: американцы «слепили» бен Ладена, направив его в Афганистан на борьбу с Советами. 

Но главной стратегией неоконов в войне с «Империей зла» стало создание оппозиционного диссидентского движения в СССР и странах Варшавского блока: прежде всего, «Хельсинской группы» и поддержка «Солидарности» в Польше. «Мы взяли на зарплату горстку диссидентов, и страна рухнула», хвастались они позднее. Дело, конечно, было не только в диссидентах, а, прежде всего, в глубоком проникновении в структуры власти в СССР через его мощное либеральное (неотроцкистское) крыло (о троцкистском происхождении самих неоконов мы еще поговорим).

Работать следует не с властями, а, поверх них, с диссидентами — убеждали неоконы. Тактика внутреннего подрыва (оранжевых революций) с этого времени станет основной в их технологиях в Восточной Европе.

Такая тактика привела к полному успеху на Украине и других советских республиках, Польше, странах Варшавского блока. До сих пор неоконсервативные структуры, такие как фонд NED (субсидируемый конгрессом, являющийся фасадом ЦРУ, однако, имеющий статус «независимого») именно так организуют «цветные революции» по всему миру.

Но после крушения СССР перед неоконами встала новая стратегическая задача – тотальная война на Ближнем Востоке. Последнее всегда было важнейшим их приоритетом. С приходом в 1989 г. Буша-ст. в Белый дом, в их руках (Чейни-Вулфовиц) оказывается разработка и реализация новой военной доктрины США. Но скоро они поняли, насколько трудно, даже в условиях полного контроля над военной машиной, развернуть ее в нужном направлении и заручиться поддержкой конгресса и народа. Воистину, этому мог помочь только новый Перл-Харбор – Перл-Харбор ХХ1 века! И это произошло…

Владимир Можегов