Д.э.н. Юрий Пискулов продолжает разговор, начатый статьей Романа Коломойцева «Базовый доход как «окно возможностей» для создания  новой модели в экономике

​  Тема «изменения экономической ситуации в стране» сегодня интересует всех, за исключением, пожалуй, неолибералов. Но это отдельная тема; о неолиберализме нельзя говорить походя, надо разоблачать его корни и причины долгожительства в России, как это делали академики Е. М. Примаков и Д. С. Львов, как это делают сегодня Р. И.Хасбулатов, А. Н. Клепач и другие, включая меня (см. Ю.В. Пискулов. «Теория и практика неолиберализма в России»). Причина живучести этой теории и практики, навязанных России извне в 90е гг. («Вашингтонский консенсус»), в том, что неолиберализм прекрасно обслуживает интересы влиятельной части нашей компрадорской элиты. 

        Теперь о статье Романа Коломойцева. На мой взгляд, «окно возможностей» для смены экономической модели, которая фактически уже началась, состоит не в «базовом доходе» как частном случае социальной поддержки, а в ликвидации неолиберальной основы все еще существующей модели. Поэтому «подачки»-костыли для облегчения ноши человеком труда, особенно в период коронавирусного кризиса, будь они американские, западноевропейские или российские, не решают главной проблемы – устойчивого и более высокого экономического роста. 

Как его обеспечить в российских условиях? – это социально-экономическая проблема «номер один», на которую сегодня пытаются ответить и М. В. Мишустин, и С. Ю. Глазьев, и А. Р. Белоусов с Ю. И. Борисовым, и многие другие авторитетные эксперты.

Прав Я. И. Кузьминов, когда говорит, что пандемия нанесла удар по среднему классу – основе буржуазного общества. Конечно, средний класс – это потребители, но его потребление зависит от того, сможет ли он продолжить получение кредитов буквально для всех своих нужд в условиях длительного кризиса. 

О социализме, как выходе из сложившейся ситуации, нельзя судить, опять же, походя. Социализм, в том числе советский, это не только справедливое распределение дохода («базовый доход»), это, в первую очередь, способ его стабильного социально-ориентированного воспроизводства.

        Спасибо нашему президенту и правительству за их усилия, но ожидать успешного перезапуска российской экономики «уже во втором полугодии», думаю, нам не стоит. При этом надо разобраться, какой бизнес «тоже не молчит». Мясомолочный? А что думает большой нефтегазовый бизнес? Автор прав, когда говорит, что выкупаемая у «королей продовольствия» государством на социальные нужды продукция – серьезная поддержка для самого этого бизнеса. «Однако в социальном плане подобные выплаты лишь закрепляют бедность и нужду» (Р. Коломойцев).

         Вот почему эксперименты со всеобщим «базовым доходом», будь то американские, финские или швейцарские, все эти «БОДы», «ББД» (?) и т.д. вряд ли могут изменить господствующую капиталистическую систему, суть которой, хотим мы этого или не хотим, является стремление к прибыли, в т.ч. за счет эксплуатации человека труда. Поэтому вряд ли стоит считать, что «базовый доход» может уменьшить пропасть между самыми богатыми и самыми бедными. 

         Таким образом, вывод статьи, что базовый доход может стать системным ответом на кризис и предотвратить социальные потрясения, на наш взгляд, не является верным, т.к. не затрагивает социально-экономические основы современного буржуазного общества, в т.ч. российского – капиталистическое производство и такое же распределение.

       В то же время Директор Всемирного Банка от России Роман Маршавин считает, что страна может быстрее и успешнее, чем многие другие, выйти из кризиса, благодаря трудолюбию, самоотверженности и образованности людей, в т.ч. «хорошей научной базе, доставшейся от СССР». А директор Центра перспективных экономических исследований при АН Республики Татарстан Марат Сафиуллинполагает, что республика, как составная часть РФ, имеет большой запас прочности: ей удалось диверсифицировать экономику и инфраструктуру, реализовать ряд социально-экономических программ.

        Коронавирусный кризис обнажил социальную незащищенность обычного человека, неготовность государства, даже «социального» на словах, гарантировать условия существования малого и среднего бизнеса, занятость квалифицированных рабочих и служащих – «среднего класса», считающегося основой устойчивости современного буржуазного общества.

        Время вспомнить как сегодняшних, так и подзабытых классиков научной мысли – критиков капитализма. Владимир Соловьев,сын выдающегося российского историка Сергея Соловьева, еще в конце XIX века ввел в научный оборот понятие «нравственная экономика». Он считал, что говорить об экономическом прогрессе общества можно лишь при переходе от капиталистического производства, истощающего и оглупляющего человека, к «нравственной экономике».

         Одной из причин антагонизмов, возникающих при капитализме, говорил он, является так называемая экономическая наука, изгнавшая из своих построений нравственность, в ней нет понятия добра и зла. Его не гипнотизировала западная экономическая наука, уже тогда активно насаждаемая западниками в России. Очень настороженно к ней относились Ф. Достоевский, К. Леонтьев, Л. Тихомиров, В. Кокарев и др. Западная политэкономия, призванная обосновывать и сохранять капиталистический порядок, четко отделила хозяйственную деятельность человека от нравственной, считал Соловьев, начиная с классиков – А. Смита и Д. Рикардо. Он называл ее «либеральной» или «анархической».

      Сегодня план Путина-Мишустина по восстановлению экономики России можно считать поворотным рубежом в смысле отхода от теории и практики неолиберализма с его пренебрежением социальными функциями государства и назревшей политикой социально-экономического развития, в центре которой должен быть человек.

       «Экономика знаний», «интеллектуализация труда», «примат нематериального» и т.д. – вот, что сейчас на слуху. Хочется сказать, что все это не ново, что это и есть та самая «постиндустриальная экономика», превозносимая Западом в течение десятилетий. Но при ее определенной креативности она не отвечает нравственным критериям, предъявляемым к экономике, скажем, Соловьевым. Ведь и сфера услуг, несмотря на ее ускоренное развитие и даже доминирование в ряде стран над отраслями материального производства, по своим целям, как и материальное производство, не является нравственной, подчинена главному – получению прибыли. Это убедительно доказал коронавирусный кризис.

       Есть, правда, исключения. Так, давно утвержденные в ЕС правила отношений между производителем и субпоставщиком, определяющие развитие долгосрочной кооперации, исходят из такой неэкономической категории, как честность.Это и понятно, иначе говорить о каком-то долгосрочном сотрудничестве не приходится. В России пока нет и таких правил.

        Вот почему в течение последних двух десятилетий можно наблюдать возникновение и развитие так называемой креативной экономики, которая связала бы в единое целое культуру, технологии, особенно информационные, и экономику на микро и макроуровнях. Составными элементами выступают инновации, человеческий капитал, новые товары и услуги, увеличение доли наукоемкой продукции в производстве и ВВП, специализация и кооперация субъектов инновационной деятельности, высокая наукоемкость производства и высокий профессионализм работников.

        Все эти составляющие известны как элементы интеллектуальной деятельности, т.е. сферы услуг, формирующих постиндустриальную экономику. Да, это так, но надо признать, что цель этой деятельности до сих пор не человек и его защищенность в обществе, а лишь «человеческий капитал», использующий творческую энергию личности в интересах капиталистической экономики.

        Целью же креативной экономикиявляется обеспечение экономического, социального и культурного благосостояния личности и общества, а также социального согласия: «Creative and Cultural Economy (Industry)» — «ККИ». По данным профессора ВАВТ Натальи Родыгиной (см. ее с соавторами статью «Креативная экономика: зарубежный опыт развития», «Международная экономика», №7), капитализация «творческих индустрий» в мире достигает 2,3 трлн. долл. с числом созданных рабочих мест – более 30 млн. чел. В статье рассматривается опыт Германии и Китая, в экономике которого сфера услуг (46%) уже превысила промпроизводство (43%).

       В плане возможного заимствования опыта этих стран особый интерес представляет креативная экономика Германии, «обладающая большим потенциалом роста». Оригинальна ее организационная и финансовая основа: если в 2008-2014 гг. развитие креативной экономики было ответственностью Министерства экономики и коммуникаций, то с 2015 г. – задачей Министерства культуры (!?). Авторы считают, что «опыт Германии может быть применим и в России».

      Такого же мнения, но в более широком плане, придерживается известный экономист Николай Стариков. В статье «Как Германия развивает экономику – пример для России» (Яндекс Дзен, 26.06.20) говорится, что экономическому росту, экспорту и производительности труда (конкурентные преимущества) Германии способствует уникальная банковская система.  2/3 банковских активов приходится на сберкассы, муниципальные и земельные банки – так называемые «нечастные банки». Их задача – не получать прибыль, а заниматься развитием территории, на которой они расположены. Более 80% производства и ВВП в Германии создаются малыми и средними предприятиями, именно эти банки финансируют и во многом определяют перспективы их деятельности.

       Ценность немецкого опыта для России еще и в том, что частично экономика Германии, члена Евросоюза, неподконтрольна своему правительству, обязанному следовать экономической политике ЕС и ЕЦБ и принадлежности к зоне Евро. В отличие от Германии, считает Н. Стариков, российские власти более суверенны и в любой момент могут ограничить внешнее влияние. Достойно уважения, как немецкие власти, при всей их подчиненности «внешним силам», до сих пор успешно отбивают атаки на свою экономическую, особенно, банковскую, систему и политику от пагубного влияния бюрократии ЕС и американских глобалистов.

Коротко об авторе: Ю.В. Пискулов,  доктор экономических наук, профессор кафедры международной торговли и внешней торговли РФ Всероссийской академии внешней торговли Минэкономразвития России, действительный член Академии экономических наук и предпринимательской деятельности России и Российской Академии естественных наук, представитель России в Международной Торговой Палате, член Правления и председатель Комитета по экологии Торгово-промышленной палаты Российской Федерации с 1992 г., главный редактор журнала «Международная экономика».

Основные публикации:
«Многоликая Скандинавия: страны Северной Европы в системе современного мирового хозяйства» (в т.ч. на финском и шведском языках),
«Север и интеграция : проблемы экономического развития стран Северной Европы»,
«Экономика и дипломатия»,
«Ресурсы устойчивого развития России».
«Западно-европейская интеграция и торгово-экономические отношения РФ с ЕС»,
«Мировая экономика и торговля»,
«Антидемпинговые процедуры в международной торговле».