Панк стал вторым, и, наверное, последним серьезным переворотом в популярной музыке ХХ века. Первым, конечно, была эра хиппи и рок-н-ролла 60-х. «Эра любви», закончившаяся шокирующей историей Чарли Мэнсона, типичного хиппана, община которого прославилась громкими массовыми убийствами. Мэнсон, один из спятивших пророков того времени, услышавший в песнях Битлз стук копыт коней Апокалипсиса и провозгласивший начало мировой расовой войны, закрыл эру хиппи. 

Новой перезагрузкой Контркультурной революции и стал панк, знамя которого поднялось в начале 70-х над умирающим хиппизмом, с одной стороны, стремительно разлагающимся в наркоте и гедонизме, с другой — обращающимся в лощеный шоубизнес. 

Собственно, панк, как и запущенный в свое время Алленом Гинзбергом хиппизм, имел комунистические корни. Малькольм Маккларен, выходец из шотландско-сефардской семьи, взорвавший бомбу Sex Pistols, исповедовал идеи «ситуационистского интернационала» Ги Дебора, парадоксального течения коммунистов-интеллектуалов, лозунги которого легли в основу парижского «Красного мая» 1968-го. 

Будущая же икона панка, Джонни (Лайдон) Роттен, разгуливающий в майке «Pink Floyd» с надписанным чуть выше фломастером «ненавижу» — идеально олицетворял собой идеологию панка: вместо «любви» — «ненависть», вместо гедонистического разложения — анархический бунт, вместо волшебных грез ЛСД — тяжелый героиновый угар. 

Панк стал бомбой, взрыв которой, так или иначе, породил всю современную поп-музыку. Но самое интересное, что его взрывная волна погнала сознание застигнутых ей детишек не только, и даже не столько к новым революциям, сколько… к консерватизму и традиционализму.  

Ох, не даром Вивьен Вествуд (Vivienne Westwood), подруга Малькольма Маккларена, разработавшая атрибутику и эстетику панка, смешивала в своих экспериментах викторианский костюм (корсеты, кринолины, турнюры) с панковскими прибамбасами, и сделала лейблом своего дизайнерского бренда изображение королевского скипетра, а Сид Вишес пугал обывателя ультра-правой символикой. Так, с самого своего зарождения, панк начал угрожающе праветь и проваливаться в архаику. 

В то время как агрессивный «Oi!» разрабатывал скинхэд-эстетику и поддерживал Национальный фронт, первая икона пост-панка, Йэн Кёртис (Joy Division) обратил своих фанатов к мистицизму, заложив основы готической романтики. Другая же генерация пост-панкеров, задавшись вопросом: с какой стати мы, белые и цивилизованные, играем черный варварский ритм-энд-блюз? — изобрела индастриал (Throbbing Gristle, Coil, Psychic TV), который стал стремительно погружаться в средневеквую мистику, алхимию и оккультизм, а кончил изобретением даркфолка — фактически, возвращением к культурным корням Европы. 

Не менее странные метаморфозы претерпевали кумиры готики. 

Так, один из пионеров готик-рока Питер Мёрфи (Bauhaus), принял ислам, и спродюссировал, вытащив из безвестности и прославив на весь мир, славянскую архаику хора «Мистерията на българските гласове» (фр. Le Mystère Des Voix Bulgares)… А изобретатель даркфолка Дэвид Тибет (Current 93), пройдя через кроулианство и гностические практики, принял христианство (впрочем, опять же, в экзотической коптской версии). 

Но ещё интереснее понаблюдать за генезисом отцов-основателей панка. Первым из них ярым консерватором ощутил себя Джонни Рамон, основатель легенданых Ramones, ставший ярым пропагандистом республиканской партии еще во время предвыборной компании Буша-старшего в 2000-м. Когда Ramones были введены в Зал славы рок-н-ролла, Джонни шокировал (оказывается,  шокировать можно и панков!) собравшихся, провозгласив с трибуны: «Да благословит Бог Президента Буша, и да благословит Бог Америку». 

Тогда же в Нью-Йорке заработал вебсайт Conservative Punk, созданный типичным нью-йоркским панком (многочисленные тату, ирокез на голове), Ником Риццуто, сотрудником рок-радиостанции KROCK. «Если вы консерватор или либертарианц, а не кровожадный либерал, в нашей стране вы чувствуете себя изгоем», — объяснил Ник появление сайта. 

Джон (Роттен) Лайдон, ставший американцем в 2013-м, также ведет себя сегодня, как убежденный консерватор, клянет коронавирусную истерию и объявляет себя трампистом. Трамп конечно, не самый милый человек на земле Божьей, но он свободно мыслит… Я больше не хочу, чтобы политик управлял этим миром… Байден? Он преступно стар и болен альцгеймером. Я знаю эти симптомы, у моей жены Альцгеймер… Что касается COVID-19, то «разрушение экономики — не самый умный способ вылечить какую-либо болезнь». Наконец, «вы видели, что демократы сделали с Калифорнией? Они уничтожили это место», — так говорил Лайдон в интервью «Newsday» 2020 г. 

А что же Вивьен Вествуд? До 2007 года она была лейбористкой, однако затем решительно присоединилась к консерваторам (впрочем, не переставая при этом быть панком и «зеленым»). В 2015-м, Вествуд (которой к тому времени уже исполнилось 76), сопровождаемая группой поддержки, подъехала к лужайке личного дома Дэвида Кэмерона в деревне Чадлингтон, графство Оксфордшир на настоящем танке, протестуя против добычи сланцевой нефти. 

А в июле 2020 года, надев желтый брючный костюм и заперев себя в гигантской птичьей клетке у лондонского суда Олд-Бейли, играла «канарейку в ​​угольной шахте», протестуя против экстрадиции основателя WikiLeaks Джулиана Ассанжа в США.

Одним словом, как это ни парадоксально, консерватизм оказался глубоко зашит в матрицу идеологии панка. Впрочем, чему удивляться? Самым очевидным импульсом только-только зарождавшегося панк-движения был протест против истеблишмента, обывательщины и продажности… Но когда мировым мейнстримом становится лево-либеральный дурдом, БДСМ и всесмешение, сам панк превращаеся в мейнстрим. Смотреть на обколотых и выкрашенных зеленой краской идиотов в клубах, когда подобные типажи уже оседлали верхушку Демпартии и несут либеральную околесицу из офиса президента США — что может быть скучнее? И что в таких условиях остается делать настоящему панку? Правильно, только одно — становится консерватором. 

Владимир Можегов