Ныне понятие «Большая игра» снова вошло в политический обиход и получило даже более глобальное содержание. Однако Россия с конца 80-х годов ХХ века практически ушла из восточно-азиатского  региона, хотя с Монголией у СССР были достаточно тесные связи как в промышленно-хозяйственной сфере, так и в сфере культуры и образования. Почему подобное произошло?  

        На вопросы  InFocus  отвечает Анастасия Цеденбал, историк-востоковед, член Общества друзей Монголии, внучка легендарного руководителя Монголии (с 1952 по 1984 год) Юмжагийна Цеденбала. 

А. Ц. : Менялся большой мир, менялась Россия. Многое было утрачено, а вектор внимания сместился вовнутрь. Не до Монголии было в период политической и экономической турбулентности 1990-х, а затем поменялись стратегические направления внешней политики, Россия определила ключевого для себя союзника в этом регионе – Китай. А для Китая территория современной независимой Монголии всегда находилась в радиусе приоритетных ближних территориальных интересов. После развала империи Чингисхана и его потомков и нескольких веков раздробленности Монголия с 17 по 20 век была под управлением Китая.

       Кроме того, не секрет, что 90-е были временем тесного сотрудничества некоторых наших высоких чиновников, принимающих  решения, с США. Которые также уже имели свои интересы в Монголии и начали обрабатывать монгольскую политическую почву достаточно оперативно и эффективно. В 21 веке тенденция к снижению российского присутствия в Монголии, к сожалению, продолжается. Что не всегда понятно с экономической точки зрения – перспективы сотрудничества там всегда были очень хорошие. Но почему-то России это не очень интересно. 

           Этот провал 90-х заметен, кстати, и по количеству монголоведов сейчас – и ученых-специалистов, и дипломатов. Их крайне мало. В том числе, на должность посла России в Монголии назначаются, например, китаеведы (нынешний и предыдущий послы), специалисты по другим направлениям. И это, на мой взгляд, не совсем корректная с точки зрения проведения внешней политики тактика – такая тасовка хороших специалистов по непрофильным для них направлениям, но, к сожалению, пока является многолетней тенденцией.

В 90-е из Монголии уехали советские врачи и учителя. Русский язык, через который монголы получали доступ к мировой культуре, ушел из школ… . На целое десятилетие Монголия была предоставлена самой себе… Так ли это, или пришел Запад со своими НПО, грантами, содействием отправке талантливых студентов и журналистов на «переподготовку» в США?   Как Вы оцениваете все эти процессы, которые и Россию не миновали?  Насколько силен прозападный вектор развития в Монголии? Рвутся ли дети элиты учиться на Запад с дальнейшим невозвращением? Проскользнула, например, такая информация в прессе, что у экс-президента Баттулги – сын служил в Афгане в составе амер. контингента. Либеральное развитие Монголии одобряли Д. Буш (2005), Х. Клинтон, Б. Обама, на инаугурации президента Эльбэгдоржа (13 год) присутствовал Лех Валенса. Существует даже специальный Фонд содействия демократическому переходу Монголии.  Можно ли говорить о сложившемся элитном прозападном консенсусе? 

А.Ц.: Про русский язык и школы. Когда в один из приездов в Монголию я заехала в школу в Улан-Баторе, которая раньше была русской, и там стоит бюст моего деда, — оказалось, что эта школа уже международная, с британским руководством и преподавателями. Выступала перед учениками я также на английском – смысла говорить по-русски не было, меня бы не понимали.

         Иностранцы работают активно не только в столице. Открываются филиалы культурных центров и в регионах. Экспаты открывают кафе и активно общаются с местной молодежью, которая там собирается. Причем это общение и даже само желание переехать в Монголию, в худон (в регионы, «за город») вполне может быть искренним – западные люди, устав от комфорта собственной жизни, любят путешествовать и жить в среде обитания, далекой по уровню комфорта от их стран.

         Не сказала бы, что в 90-е годы английский еще не пришел в Монголию. Да, по инерции многие еще говорили по-русски и отдавали детей в русские школы или выбирали русский в качестве иностранного. Но политический истеблишмент уже тогда озадачился (думаю, что советников было немало) перспективой повышения квалификации или же получения полноценного образования где-то на Западе или по западным программам у себя в стране. В каждый свой приезд в Монголию я вижу, что в политической среде все меньше становится людей, хорошо говорящих по-русски. Ранее это было нормой. Сейчас зачастую мы беседуем на английском.

        В Монголии стала расцветать деятельность различных иностранных неправительственных и некоммерческих организаций. Немало моих знакомых проходили подобные курсы и в самой стране, и уезжая за границу. Они могут еще говорить на русском, но все же качество владения языком с годами снижается, и опять же нам порой легче говорить на английском. С родными мы говорим и по-русски, и по-монгольски, и по-английски. С молодежью все чаще на английском.

        Тенденция такова, что молодежь стремится уехать. Есть такая проблема, и она зачастую связана с трудоустройством. Оставаться в худоне молодежь не хочет – все стремятся в столицу, где проживает половина всего почти 3,5-миллионного населения страны, а работы на всех, конечно, не хватает. Дети некоторых моих знакомых также живут за границей. Не все со временем возвращаются. Как правило, большое количество монголов едет в Южную Корею и занимается там низкоквалифицированным трудом. Экономические связи с Кореей очень интенсивные, и южнокорейское лобби в Монголии сильно. Как сильно и китайское, и в целом влияние различных внешних игроков. Одно из крупнейших в мире месторождений меди и золота Оюу Толгой на 66% принадлежит крупной транснациональной компании Рио Тинто, у правительства Монголии – всего 34% акций. Одно из крупнейших месторождений каменного угля Таван Толгой принадлежит монголам, но экспорт почти весь идет в Китай. Недавний скандал с массовыми протестами  по поводу якобы систематической кражи угля на миллиарды долларов очень темный, и концов там пока нет, несмотря на попытки выдать публике список возможных подозреваемых.

          Обвинять или обижаться на монголов за то, что они прогнулись под какой-то коллективный Запад или других мировых гигантов, смысла нет. Свято место пусто не бывает.  Монголия с ее 1,5 миллионами квадратных километров площади богата полезными ископаемыми, является давней сферой влияния для одних, лакомым куском в поле распространения своей мягкой силы – для других. Мы ушли, другие пришли. Ничего личного, это бизнес.

     Что касается службы сына экс-президента в Афганистане в составе миссии американского миротворческого контингента. Я не проверяла эту информацию, у меня есть сомнения в ее точности. Но даже если это и правда, здесь нет ничего удивительного. Монгольские вооруженные силы действительно принимали участие в поддержании миропорядка в этой стране в составе Международных сил содействия безопасности, управление которыми осуществлял блок НАТО во главе с США. Численность их контингента была и самой многочисленной, но также в составе находились военные и из десятков других стран, среди них и Монголия.

         В целом, не могу сказать, что Монголия однозначно движется в русле только американского геополитического вектора. Она активно развивает и реализует во внешней политике концепцию «третьего соседа», налаживая контакты со множеством других стран, помимо России и Китая. Если посмотреть монгольские новостные сайты, видно, что регулярно проходят встречи монгольских официальных лиц с партнерами и коллегами из других стран, подписываются различные программы взаимодействия. А вот новостей о каких-то совместных проектах с Россией, даже просто о встречах, — практически нет.

На каких основаниях строится сегодня внешняя политика Монголии?  Какое  место в этой политике отводят России монгольские власти? 
А. Ц. : Как уже говорилось, Монголия активно реализует политику «третьего соседа» и открыта для сотрудничества со всем миром. Россия и Китай – на данный момент два ключевых торгово-экономических партнера. От России Монголия зависит энергетически, нефть и нефтепродукты, в основном, поставляются из нашей страны, также поставляется электроэнергия, много импортируется продовольствия. Но монголы строят свой нефтеперерабатывающий завод (кредит предоставила Индия), так что в перспективе они хотят постепенно снижать эту зависимость. Показательны следующие цифры. Доля России во внешнеторговом обороте Монголии – порядка 10-12 процентов, Китая – более 60. 90 процентов монгольского экспорта идет также в Китай. Очевидна практически полная зависимость экономики Монголии от этой страны. Поэтому в период пандемии, когда Китай был закрыт и нарушились традиционные каналы поставок, экономика Монголии сильно  пострадала. Как проблему этой зависимости будет решать правительство Монголии – пока непонятно. В структуре российско-монгольского товарооборота более 95 процентов составляет наш экспорт, а монгольской продукции мы импортируем минимально. Монголы заинтересованы в увеличении своего экспорта в Россию (это, прежде всего, изделия из кожи и кашемира, мясо и мясопродукты), но все упирается в наши высокие таможенные пошлины. О проблеме говорится много лет, но пока подвижек нет.

        В политическом же плане Монголия старается придерживаться нейтралитета, поэтому можно сказать, что отношения с Россией носят сейчас сугубо экономический характер.

В начале 2000-х Монголия пережила настоящий медийный бум. Ныне на почти 3,5 миллиона жителей приходится свыше 500 «независимых» СМИ, каждое из которых обслуживает определенные бизнес-интересы. Можно ли говорить, что в стране, как и на всем постсоветском пространстве, возобладала «идеология» доллара или, согласно региональной специфике, — юаней? Но, наверное, все же что-то значит для монгола то, что, например, президент приносит присягу публично перед памятником Чингисхана? Мода, память о былом могуществе, выражение патриотизма? 

А. Ц.: Думаю, что независимых СМИ практически нет не только в Монголии. Всегда есть тот или те, кто определяют редакционную политику, как будет освещаться то или иное событие и будет ли оно упоминаться вообще. Власть информации сейчас превалирует в мире, и в последние годы это особенно заметно. Надо обладать очень спокойным сознанием, хорошей логикой и достаточным объемом знаний, чтобы уметь анализировать и отделять зерна от плевел. Но, в основном, люди просто погружаются в пучину информации и не дают себе отчета в том, что она ими управляет и делает это крайне эффективно. По сути, на глазах вырастает новый человек – человек, управляемый через информацию. Думать самому, не повторяя прочитанное, а пропуская информацию через систему своей внутренней логики и аналитики, своего опыта, вырабатывать свое мнение – это под силу немногим. Недавний монгольский конфликт, связанный с кражей угля, тоже, очевидно, был информационно управляем. Сейчас он, кстати, затих. Хотя вопрос так и остался нерешенным.

  При всей популярности всего внешнего и западного осознание национальной идентичности у монголов сильно. Монголы патриотичны. Они любят свою историю и гордятся своими лидерами. Чингисхан – главный исторический кумир, и никто из современных героев с ним тягаться не может.

«Ресурсный национализм» — подходящее ли это определение для умонастроений в нынешней Монголии? 

 А.Ц.: В популистских целях эти лозунги могут и звучать, но есть объективная и экономическая и геополитическая реальность, и такой вариант невозможен. Монголия не является настолько экономически независимой, чтобы она могла ставить сейчас такие условия для внешних экономических игроков. Но снижать процент иностранного присутствия, безусловно, нужно.

Прокомментируйте, пожалуйста, мнение экономиста В.Отгонтугса. «Что мы построили за 70 лет болтовни? Строили русские специалисты на советские деньги. Теперь полно политиков, которые кричат: я за народ! Вас, мол, грабят австралийцы, которые разрабатывают месторождение «Оую-Толгой», китайцы или русские. А на самом деле мы сами не в состоянии ничего построить. Нет ни средств, ни специалистов. Зато много спеси».  Так ли это или слишком критический взгляд? 

      А.Ц.: Почему нет средств? Как минимум природные ресурсы дают стране хороший доход, вопрос, куда он идет и как распределяется.

Про специалистов тем более странное мнение. Да, Советы помогали финансово, посылали кадры. И благодаря этому в Монголии выросли поколения талантливых специалистов в различных областях. В промышленности, безусловно, сейчас необходимо переучиваться по новым лекалам, поскольку советского оборудования и методик осталось мало. Но это не значит, что людей нет. А какие кадры в образовании и культуре! Талантливейшие артисты балета, оперные певцы, уровень которых признан во всем мире. А ведь это образование заложили советские специалисты. Поэтому сказать, что СССР поработал, взял свое и ушел, категорически нельзя. Сотрудничество строилось на поколения вперед. 

Есть такое мнение, что Монголия самим фактом своего существования обязана СССР, спасшему ее в ХХ веке и от китайцев, и от японцев. Известно также, какую огромную помощь оказала Монголия СССР в годы Великой Отечественной войны. Несомненно, мы не чужие с Монголией. Каковы, на Ваш взгляд, перспективы российско-монгольских отношений? Что необходимо учитывать обеим сторонам, на что опираться, какие ошибки исправить в отношениях с Улан-Батором? Есть ли надежда, что в нынешней ситуации сотрудничество с Монголией обретет новое дыхание и перспективы, станет развиваться на основе взаимных интересов?  Или же место России в монгольском политикуме, в сознании монгольского общества уже занято? Геополитика не прощает пустот? 

А.Ц.: Чтобы занять какую-то нишу, где уже есть участники, они должны уступить. А кто будет уступать и ради чего? Монголия очень богата полезными ископаемыми, не все месторождения еще разработаны, но с нашей стороны пока не видно намерения делать там большой бизнес. 

        Хотелось бы говорить в оптимистичном ключе, но я буду объективна и обопрусь на реальность. Друг от друга, конечно, Россия и Монголия уйти не могут, в ближне- и среднесрочной перспективе. Экономическое сотрудничество продолжится, но, с моей точки зрения, это будет определенная инерция. Каких-то качественных прорывов не могу спрогнозировать. Возможно, будет реализован проект газопровода из России в Китай, который пройдет через территорию Монголии. Возможны новые логистические проекты по железным дорогам. Но все это будет ориентировано на китайское направление и финансирование тоже идет во многом китайское и монгольское. Российского присутствия мало. 

       Не забываем и политический аспект, который влияет на отношения. Хоть Монголия и нейтральна в своей внешней политике, но сейчас она старается быть более аккуратной в сотрудничестве с Россией. В сентябре-октябре монголы приняли волну россиян, которые временно уехали из страны, и монгольский бизнес,  и общество в целом к этой волне адаптировались. Монголы предлагают варианты, как продлить пребывание в стране, в том числе специальные льготные учебные программы. Не исключаю количественное увеличение в будущем русской общины в Монголии, но вот будет ли это способствовать усилению российского влияния – покажет время.