«А еще жизнь прекрасна потому, что можно путешествовать…»    — так мог бы сказать о себе эссеист и журналист Сергей Антоненко вслед за нашим великим скитальцем, писателем, географом, ученым Н.М. Пржевальским. 

         Антоненко  праздновал Пасху под Южным крестом в песках Абиссинии в древней коптской церкви, видел ночной Нью-Йорк,  стоя на Бруклинском мосту, буддийские храмы Бирмы и Лаоса, берега Южно-Китайского моря и залив Ха-Лонг во Вьетнаме, жемчужные минареты и небесную мозаику мечетей  Ирана и Сирии,  еще не опаленной войной, пустоши в Юте и южную роскошь пейзажей Коломбо, искал приметы былого величия Австро-Венгерской империи, тайны канувшего в коридорах   времени могущества Португалии и Испании…. 

Но им двигало не досужее любопытство туриста. Меньше всего он был похож на вальяжного вояжера, «пожирателя глазами» пространств, памятников искусства и легендарных древностей, чтобы потом отметиться где-нибудь в фейсбуке на фоне пирамид.  Он был искателем смысла возникновения и развития человеческой цивилизации во всем  многообразии ее проявлений – культурных, духовных, религиозных, политических. Древность была для него актуальна даже более, чем сегодняшний день, там он стремился  найти истоки и особенности, определившие пути развития человечества, судьбы тех или иных лидеров и героев. 

         Помню его первое появление и наше знакомство в «Литературной газете» в 93-ем  году. Его порекомендовал в авторы один из профессоров института, который Сергей тогда  заканчивал, собираясь в дальнейшем в аспирантуру. Пришел основательный, серьезный совсем молодой человек и на вопрос о сфере его интересов сказал: религиоведение. 

Время было лихое, все разваливалось, отовсюду надрывно орало «Два кусо-чика колбаски…» и знаменитая, популярнейшая еще недавно  газета не была исключением. Журналисты метались в поисках «жареных» тем, чтобы не потерять последних читателей и одновременно находиться в мейнстриме новых веяний,  рьяно приветствовали приватизацию, демократизацию, рыночную экономику, ратовали за углубление   федерализации (читай – разделения) России. У меня было смутное осознание бесконечно развивающейся катастрофы, продолжения сужения внутреннего пространства культуры, окончательного разрыва всех связей на еще недавно казавшемся таким прочным поле бытования русского слова. 

И вдруг – религиоведение! Сергей Антоненко понял мое замешательство и убежденно заговорил о том, что именно сейчас время возрождения православия, как одной из опор государственности оказавшейся «без руля и без ветрил» России, но самое главное – обязательно стоит писать в этот смутный момент  о необходимости воссоединения Русской Православной церкви  с Русской Православной церковью За рубежом, добиваться устранения этого рокового раскола, что,  несомненно,  благоприятно повлияет на будущее развитие России. Он прочитал мне целую лекцию об истории этого разделения, говорил о митрополитах Киевском Антонии (Храповицком) и  Сергии (Страгородском),  о непростых путях к этому воссоединению… 

            Нам удалось тогда напечатать его небольшую заметку, и она оказалась в определенном смысле пророческой —  пусть прошло более десяти лет, но Акт о каноническом общении Русской Православной Церкви За границей с Русской Православной Церковью Московского Патриархата  —  документ, провозглашающий объединение  Русской Православной Церкви Заграницей с Московским Патриархатом был подписан 17 мая 2007 года в Москве в Храме Христа Спасителя Патриархом Московским и всея Руси Алексеем 11 и Первоирерахом РПЦЗ митрополитом Лавром.

         С 1993 года и началась наша дружба. И эта дружба оказалась  особенно важной в момент, когда российское общество буквально разделилось на враждующие станы. С одной стороны – лимоновцы, «красно-коричневые», с другой якобы «передовые западники», «прогрессоры», оголтелые сторонники «вхождения в мировую цивилизацию». О Сергее можно было сказать словами поэта  – «двух станов не боец». Он поразительным образом видел дальше и глубже многих, ломающих копья в суетных политических сварах, и, несмотря на свою молодость,  обладал качеством мудреца – историческим оптимизмом. Мы с ним оказались единомышленниками  и в оценке происшедших в октябре того же года трагических событий у Белого Дома и в Останкино, и в своих взглядах на будущее России как самостоятельной евразийской цивилизации. Я многому научилась и узнала  от Сергея, вошла в совершенно неизвестные мне ранее круги знаменитого эзотерического и метафизического альманаха «Волшебная гора», уникального духовного и культурного события 90-х годов, где печатались Гейдар Джемаль, Владимир Микушевич, Евгений Головин, Роман Багдасаров, и, в свою очередь, познакомила его с нашим современным русским классиком, писателем-метафизиком, Юрием Витальевичем  Мамлеевым, автором блестящего философского трактата «Россия Вечная».

         С покупкой «Литературной газеты» Менатепом М. Ходорсковского в конце 90-х это издание окончательно потеряло свое неповторимое лицо и читателя, впало в состояние  прозябания. Ситуация изменилась коренным образом с приходом в начале 2000-х  на пост главного редактора Юрия Полякова. Но я уже не работала тогда в газете, Сергей Антоненко пригласил меня в свой проект – приложение к старейшему российскому журналу «Родина»  — «Вестник актуальных прогнозов. Россия. Третье тысячелетие».  Здесь и раскрылись замечательные организационные и творческие способности Сергея Антоненко: кроме традиционной литературно-культурной проблематики,  этот толстый,  грамотно формируемый  журнал-альманах, с современным дизайном, публиковал интересные аналитические статьи на  темы власти, промышленной политики, науки, развития регионов, образования, медицины. 

«Давайте, Людмила Евгеньевна, отбросим шелуху устаревших смыслов и приемов и будем писать о чем-то доселе неслыханном, о новых людях, открытиях, о новых политических инициативах, — призывал Сергей. 

Для такой стратегии журнала были реальные  основания: после выморочных 90-х, начало ХХ1 века с обнадеживающими изменениями курса российской власти  вдохновляло искать точки роста в стране, неважно,  виделись ли эти благотворные перемены в столицах или в глубокой провинции. Тогда Сергей много поездил по России, по старым русским городам, и всякий раз эти поездки выливались в яркие публикации, при всей критичности взгляда, с неизменным оптимизмом оценивающие происходящее в стране.

       Он не любил одного – пустословия и лицемерия, и его творческое кредо прекрасно раскрывается в собственных его публикациях, например, в эссе «Гений места, духовный покровитель Севастополя…» по поводу книги Ольги Ковалик « Священный бастион России. Севастополь и его Владимирский собор – усыпальница адмиралов Российского Черноморского флота» ( «Наука и религия», 2\19 г.). В это время он уже работал на посту главного редактора журнала «Наука и религия», который с его приходом обрел новое дыхание. 

Сергей Антоненко пишет: «Многие правильные, но, к сожалению, стершиеся от чрезмерно частого употребления речевые формулы и обороты идут, что называется, «в проброс», повторяются бездумно и бездушно, «на автомате». Канон лишь тогда проявляется в своем истинном значении – как совершенный образец, когда он оживотворяется подлинным интеллектуальным и духовным деланием. В ином случае он превращается в мертвую схему, начинает работать против заложенных в нем смыслов»…

И далее, как предостережение многим из пишущих и современным политикам, претендующим на влияние: «Есть очень большая опасность, что первые кирпичики идейного фундамента обновленной России могут быть разрушены ленью и небрежением, желанием ограничиться воспроизведением по «красным датам календаря» заученных патриотических штампов». Вот уж что было не свойственно Сергею – «заученные патриотические штампы»! Хотя, конечно, куда легче – «путь звонкой и пустой фразы», и Антоненко категорически не допускал этого и в своих публикациях, и в материалах авторов, которые он рекомендовал к печати.   

         Есть для меня и еще одна драгоценная особенность творчества и личности Сергея Антоненко : о ком и о чем бы он ни писал, о высоко ценимом им Петре Аркадьевиче Столыпине,  об истории или  о своих путешествиях – он соединял объективированное представление фактов и событий с глубоко личностным постижением их смыслов воцерковленным разумом, осознающим, что Создатель Един… 

 Никогда никому ничего не навязывая, он просто знал всему истинную цену и ценность. 

         … Из своих поездок он привозил друзьям разные занятные сувениры, мне, по моей просьбе, камешки и раковины из разных морей, где ему удалось побывать. Эти маленькие свидетели его странствий чем-то напоминают мне его характер – неровные, со сколами, с яркими прожилками или с туманной проседью – они нерушимы даже под морскими ветрами и волнами в своей сердцевине. Таков был и его характер – человека слова, не поступавшегося убеждениями в какие бы шторма не бросала его жизнь. 

         Теперь он отправился в вечное путешествие… 

Людмила Лаврова