6 мая исполнилось 165 лет со дня рождения Зигмунда Фрейда (1856-1939), фигуры для ХХ века не менее важной, чем Маркс для XIX-го. Фрейда, наряду с Ницше и Марксом, называли «учеником подозрительности». То есть, подозрительности ко всей тысячелетней культуре и цивилизации. И действительно, едва ли кто-то сделал для разрушения христианской культуры больше, нежели Фрейд и его ученики. Здесь и фрейдомарксисты франкфуртской школы – отцы контркультурной революции 1960-х и идеологии «политкорректности»; здесь и отец американской пропаганды, племянник Фрейда, Эдвард Бернейс; здесь и пресловутый психоанализ, в ХХ веке заменивший среднему американцу церковь.

«Карл Маркс нижнего бюста», как саркастично называли Фрейда. Причем, верхний и нижний бюсты прекрасно работали в спайке и дополняли друг друга. Что и понятно: снос старой христианской цивилизации толпами пролетариев был бы неполным без такого же сноса культуры в голове самого среднего человека. Это прекрасно поняли фрейдо-марксисты. И сам Фрейд прекрасно осознавал свою цивилизационную миссию разрушителя. 

Та же цель отчётливо выступает в следующей проговорке Фрейда: «Ганнибал был любимым героем в мои последние школьные дни. И когда я в старших классах впервые начал понимать, что значит принадлежать к чуждой расе, фигура семитского генерала еще больше выросла в моем уважении. По моему юношескому пониманию Ганнибал и Рим символизировали конфликт между стойкостью еврейства и организацией католической церкви», писал Фрейд в «Толковании сновидений». Недвусмысленно заявляя таким образом своё ведущее жизненное кредо: цивилизационное противостояние имперскому Риму и католической Церкви, разрушение последних до основания, до самых их античных культурных основ.

Сам Фрейд, очевидно, и видел себя таким новым Ганнибалом, призванным сокрушить Рим и принести победу Карфагену. С раннего детства «Ганнибал занял место в моих фантазиях», «фантазия о Ганнибале» была одной из «движущих сил» моей «умственной жизни», пишет далее Фрейд, говоря о своем желании лично увидеть «место, где отец Ганнибала, Гамилькар Барка, заставил своего ребенка поклясться перед домашним алтарем, чтобы отомстить римлянам» («Толкование сновидений»).

Многие авторы отмечают ненависть Фрейда к Риму, как центру христианской цивилизации. «Рим, обвиняемый и противоречивый символ, символизировал самые тщательно скрываемые эротические и чуть менее скрываемые агрессивные желания Фрейда», Рим был «высшей наградой и непостижимой опасностью». (Gay, P. A. Godless Jew: Freud, Atheism, and the Making of Psychoanalysis, 1987).

Ротман и Айзенберг подчеркивают, что Фрейд считал своё «Толкование сновидений» победой над Католической церковью, а на свою работу «Тотем и табу» смотрел как на удавшуюся попытку психоанализа христианской культуры. (Rothman, S., & Isenberg, P. Sigmund Freud and the politics of marginality, 1974). Причём, Фрейд, как замечают те же авторы, сознательно старался скрыть свою подрывную мотивацию: центральный аспект теории мечтаний Фрейда состоит в том, что восстание против сильной власти должно часто осуществляться при помощи обмана. «В соответствии с силой цензуры, (человек, бросающий вызов власти) находит себя вынужденным говорить намеками или же должен скрывать свой протест под какой-нибудь явно невинной маской».

Очевидна духовная связь этих мыслей с теориями отца неоконсерватизма Лео Штрауса. Также очевидны обоюдные симпатии фрейдизма и троцкизма. Кстати, и сам Троцкий благосклонно относился к психоанализу. Он и его соратники поддерживали программы секспросвета в раннем СССР, программы сексуального просвещения детей. По-видимому, Троцкий и Фрейд были знакомы (их познакомил Виктор Адлер, один из лидеров австрийской социал-демократии), и,  учась в Австрии ораторскому искусству, Троцкий брал уроки влияния на толпу, если не у самого Фрейда, то у его ближайших учеников.

Позднее, впрочем, Фрейд будет чаще сравнивать себя с Моисеем. Понятна миссия этого «нового моисея»: вывести народ из христианского «египетского рабства». Положить на кушетку христианскую культуру, и, шаг за шагом, деконструировать её – такова была настоящая цель психоанализа, который был ничем иным, как актом агрессии против христианской культуры. Методологию и институциональную структуру психоанализа можно рассматривать как меры по “промыванию мозгов” этой культуре с тем, чтобы та пассивно и покорно приняла свою радикальную критику, обусловленную постулатами психоанализа, пишет видный американский социолог Кевин Макдональд в своем фундаментальном труде «Культура критики».

Замечательно, что и сама психоаналитическая школа, имея все признаки тоталитарной секты, чуть закамуфлированной под науку, особенно не скрывала своих политических целей. В сущности, весь фрейдизм, с его попыткой сведения всего многообразия проявлений человеческой любви к половому инстинкту, а всех социальных и мировых проблем – к чистой психологии, был примером идеологического мошенничества

Такие сложнейшие историко-социальные явления, как национализм, фашизм, традиционная религиозность, фрейдизм категорично объявил неврозом. Отсюда широко открылось направление дальнейшего похода преемников Фрейда (Норман О. Браун, Вильгельм Райх, Герберт Маркузе), суть писаний которых свелась к утверждению: «если общество сможет избавиться от сексуальных ограничений, то человеческие отношения будут основываться на любви и привязанности». Последним в сущности и исчерпывалась вся философия контркультурной революции, всё «движение хиппи», открывающее двери сексуальной свободе, мультикультурализму, и, в конечном счёте, «диктатуре политкорректности». https://m.vz.ru/opinions/2019/10/30/1005777.html?fbclid=IwAR2ZxcHex7ST9AYZ_faHHiifVmL_WcfC2EsTwks97e3tYplD6tRZMMoSWjE

Вся псевдонаучная болтовня Райха и Маркузе и их психоаналитические утверждения («Делай любовь, а не войну» — Маркузе) никогда не были более, чем спекуляциями, направленными на разжигание войны против традиционной христианской культуры. «Я заключаю, — делает вывод Кевин Макдональд, — что психоанализ в основе является политическим движением… Высокий уровень эмоциональной приверженности психоаналитическим доктринам и активная личная идентификация с самим Фрейдом, а также с другими прямыми наследниками Фрейда предполагают, что для многих из этих практиков участие в психоаналитическом движении удовлетворяло глубокие психологические потребности, связанные с членством в высокосплоченном, авторитарном движении».

Наиболее гармонично и действенно марксизм, фрейдизм и другие грани и направления борьбы с традиционой христианской культурой и цивилизацией сошлись в учении Франкфуртской школы. 

«Исследования франкфуртской школы сочетали марксистский анализ с психоанализом Фрейда и заложили основу того, что стало известно, как «теория критики». Теория критики представляла собой, по существу, деструктивную критику основных элементов европейской культуры, в том числе христианства, капитализма, власти, семьи, патриархального уклада, иерархии, морали, традиции, сексуальных ограничений, верности, патриотизма, национализма, наследования, этноцентризма, обычаев и консерватизма», пишет Реймонд Раен в работе «Истоки политкорректности». 

Сегодня «карл маркс нижнего бюста» снова в большом тренде и почёте. Он помогает БЛМ сносить памятники Христофору Колумбу и Аврааму Линкольну, феминисткам – объявлять Платона и Аристотеля неполиткорректными «мизогинными тварями», подлежащими искоренению, а оксфордским профессорам – признавать классическую музыку расистской. Вы скажете – современный мир просто свихнулся? Да, но свихнулся он не сам по себе. В течение многих десятилетий ему сознательно «отвинчивали крышу» совершенно конкретные герои труда. Имена которых, мы, конечно, забывать не в праве. 

                                                                                Владимир Можегов