На фоне обострившихся национальных и расовых проблем во всем мире положительный опыт национальной политики СССР до сих пор не осмыслен должным образом, хотя целый ряд её принципов и технологий опередили своё время и, претерпев модернизацию, применяется  сегодня в разных странах. На эти темы в Москве,  в рамках 2-ой Художественно-промышленной выставки –форума «Уникальная Россия»,   состоялся круглый стол «Национальная политика Советского Союза: предвосхищая будущее».  

Один из участников этого разговора, Александр Борисович Рудаков, философ, политолог, отвечает на вопросы InFocus. 

InF: В основе подобных обсуждений обычно лежат либо ностальгия, либо – тенденциозность самого крайнего толка… 

А.Р.: Мы выбрали анализ и конструктивность. Далеко не всё из советского опыта представляется мне позитивным, но я бы хотел остановиться сейчас именно на позитивных аспектах советской национальной политики. В основном это те ее стороны, которые начали реализовываться с конца 1930-х — начала 1940-х годов и оставались актуальными на протяжении последующего периода советской государственности вплоть до конца 1980-х. 

О каких аспектах хотелось бы сказать? Первый, это сама идея, сама концепция советского народа, которую я интерпретирую именно как концепцию цивилизационной общности. Концепция советского народа, с одной стороны, сплачивала народы Советского Союза, создавала ощущение некой единой общности, построенной вокруг идеи общей исторической судьбы, вокруг прогресса и вокруг определённых этических ценностей ценностях 

Для сравнения можно сопоставить концепцию советского народа и концепцию югославской нации, которая реализовывалась в Социалистической Федеративной Республике Югославия. В СФОРЮ «югославы» — это отдельная нация, нация-конструкт, для идентификации с которой требовался отказ от прежней этнической идентичности. Например, вчера вы были сербом или хорватом, а сегодня в вашем сознании произошли какие-то перемены и теперь вы уже югослав, и именно так вы  фиксируете себя в переписи населения. Напомню, что в переписи населения Югославии югославы числились как отдельная нация, и подразумевалось, что с течением времени количество людей, которые усвоят подобную модель самосознания,  будет становиться всё больше и больше, в итоге все станут югославами. Соответственно сербы, хорваты, словенцы, македонцы постепенно уйдут в историческое небытие.

В Советском Союзе реализовывалась всё-таки принципиально другая концепция. Уважалось право людей разных национальных принадлежностей на свою национальную идентичность. Это не только не оспаривалось, но в значительной степени акцентировалось сильнее,  чем сейчас, фиксировалось даже в юридических документах. В паспорте была графа «национальность», существовала определённая номенклатура развития национальных культур, литературы на национальных языках и т.д.

Но при этом все этнические маркеры были объединены общим знаменателем «советского народа». То есть советский народ  — это не нация-конструкт, это именно наднациональная цивилизационная общность. 

Второй позитивный момент —  это взаимоотношения между национальным большинством, русскими,  и другими этническими, национальными группами, национальными меньшинствами РСФСР, титульными национальностями союзных республик, автономий и так далее. 

В мировой истории  мы обычно наблюдаем две модели взаимоотношений. Одна модель  связана с имперским доминированием, когда традиция национального большинства, традиция имперской метрополии возводится в ранг общественного идеала, а традиции национальных меньшинств позиционируются как нечто второсортное, неполноценное и т.д.

 Пример обратной концепции мы наблюдаем сегодня в США и Западной Европе, когда после известных событий национальное большинство позиционируется как субъект неких исторических ошибок и должно идти по пути покаяния.

В Советском Союзе, что очень важно, не было ни того, ни другого.

Межнациональные отношения в СССР не были улицей с односторонним движением, а были улицей с движением двусторонним. 

С другой стороны, национальные культуры, культуры титульных этносов,  автономных республик,  малых народов получали все возможности для развития. При этом они развивались не просто как некая вещь в себе, сами для себя, но они становились и частью большой советской культуры.

Культурные продукты,  возникавшие в этих средах,  были доступны,  в том числе — и национальному большинству, следившему за ними с большим интересом и  высоко их оценивавшему. 

В частности, культуры народов Кавказа или Средней Азии, Севера воспринималась большей частью населения Советского Союза как культуры оригинальные, самобытные, достойные уважения и внимания. 

Обратная сторона этого процесса  —  уважение к национальному большинству. Имело место культивирование позитивной оценки исторического взаимодействия культур титульных народов союзных республик, малых народов и русского народа. Подобное взаимодействие провозглашалось как исторический идеал, и,  в общем-то,  такая оценка, такая интерпретация была недалека от исторической реальности. В значительной степени базировалась на исторической правде.

InF: Тезис о «дружбе народов» ныне вызывает особое неприятие и иронию… 

А.Р.: Здесь все не так просто. В исторической ретроспективе взаимодействия между национальным большинством в СССР и другими этническими группами интерпретировалось, прежде всего,  и в первую очередь, как взаимодействие именно между народами, а не между государственными образованиями. То есть это не взаимодействие, грубо говоря, Московского царства и Казанского ханства, не взаимодействие Российской империи и Бухарского эмирата…  Это было взаимодействие русских и татар, русских и горцев Кавказа, русских и народов Средней Азии. А в центре этого взаимодействия стояла тема диалога, тема обмена культурными, гуманитарными знаниями, прежде всего, между интеллигенциями этих стран. То есть отношения русских и казахов — это отношения Достоевского и Чокана Валиханова, а не,  допустим,  отношения Петербургского Двора и тех или иных казахских ханов.

Это очень интересная постановка вопроса, потому что мы до сих пор не можем избавиться от аберрации такого сверхзначимого восприятия именно политической силы. Тогда как культурная история, история повседневной жизни, в  значительной степени более важна, более значима, чем, собствено, политическая история. И в Советском Союзе был сделан этот действительно очень важный акцент: это диалог народов и диалог их гуманитарных элит, а не взаимодействие политических образований.

InF:Одного отрицать невозможно: те условия, которые создал Советский Союз для развития национальных культур, когда возникла уникальная, не имеющая аналогов в мире переводческая школа, книги авторов из республик оперативно издавались и оценивались литературной критикой…

А.Р.: Причем национальных культур не в каком-то фольклорно-этнографическом варианте, а национальных культур, которые целенаправленно выращивались, обогащались и поднимались, если угодно, до уровня культурного партнёра русской культуры, до уровня участия в мировой культуре. Это действительно совершенно беспрецедентная ситуация! Советский период был периодом расцвета национальных интеллигенций, прежде всего,  гуманитарных, во всех союзных республиках и автономиях. Кстати,  эти группы зачастую не сознавали того, что их статус, их положение, их позиция — это в значительной степени результат усилий  со стороны советского государства. Им казалось, что речь идёт о некоем естественном положении дел, что иначе быть не может. И они ожидали, что после кризиса советской государственности, после распада СССР их роль станет ещё более важной, ещё более значимой. 

Естественно, их ожидало глубокое разочарование. Потому что приход к власти национальных бюрократий, этнократов, привёл к тому, что национальная интеллигенция им  оказалась уже не нужна.

Если сравнить  количество печатных материалов, изданий, общекультурный уровень литературы, живописи, искусства, культуры, кино в союзных республиках Советского Союза с тем, что в постсоветских государствах наблюдается сейчас, то  увидим культурную пропасть подобную той, что выросла между культурным уровнем Римской империи и культурным уровнем Тёмных веков. Действительно, после распада Советского Союза для национальных культур, национальных интеллигенций наступили Тёмные века. Это относится даже к относительно богатым прибалтийским государствам, принятым в Евросоюз, которые получают  довольно крупные дотации со стороны ЕС.

Так что роль Советского Союза в культурном строительстве, культурной самоидентификации этих народов огромна. И, поэтому, с культурной точки зрения, Советский Союз остаётся до сих пор уникальным государственным образованием. Я не знаю другого такого примера в истории человечества, такого государства, которое бы столько сделало для развития национальных культур (причём высоких культур, культур большого масштаба, высокого уровня, высокой планки), как советское государство.

Эффективность такого рода национальной политики дала себя знать в годы Великой Отечественной войны, когда народы Советского Союза  выступили на защиту СССР. 

Показательно сравнение Казахстана и республик Средней Азии  в Первой мировой войне и во время Великой Отечественной. Если в период Первой мировой войны  там постоянно  вспыхивали восстания,  мятежи, то в период Великой Отечественной войны эти регионы оказались надёжным тылом Советского Союза. 

Почему так произошло? 

Возможно, потому что была найдена некая эффективная консолидирующая формула межнациональных отношений. Народы Советского Союза консолидировались вокруг общих ценностей, которые одинаково были дороги и для национального большинства, и для национальных меньшинств.